Неточные совпадения
Гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или
алый, как огонь, плащ — и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на
свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, — эти господа страшно трудны для портретов.
Отойдя в лес за мостик, по течению ручья, девочка осторожно спустила на воду у самого берега пленившее ее судно; паруса тотчас сверкнули
алым отражением в прозрачной воде;
свет, пронизывая материю, лег дрожащим розовым излучением на белых камнях дна.
Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста,
алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра
света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле.
Он терпеливо разбирал свертки, откладывал, сдвигал, развертывал и смотрел на
свет такое множество
алых полос, что прилавок, заваленный ими, казалось, вспыхнет.
Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по сверкающим, обагренным кустам, и по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, — полились сперва
алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего
света…
Через час восток начал
алеть. Я посмотрел на часы, было 6 часов утра. Пора было будить очередного артельщика. Я стал трясти его за плечо. Стрелок сел и начал потягиваться. Яркий
свет костра резал ему глаза — он морщился. Затем, увидев Дерсу, проговорил, усмехнувшись...
С обеих сторон, на уступах, рос виноград; солнце только что село, и
алый тонкий
свет лежал на зеленых лозах, на высоких тычинках, на сухой земле, усеянной сплошь крупным и мелким плитняком, и на белой стене небольшого домика, с косыми черными перекладинами и четырьмя светлыми окошками, стоявшего на самом верху горы, по которой мы взбирались.
Сообщенные вами новости оживили наше здешнее неведение о всем, что делается на белом
свете, — только не думаю, чтобы Чернышева послали в Лондон, а туда давно назначаю
Ал. Орлова, знаменитого дипломата новейших времен. Назначение Бибикова вероятно, если Канкрин ослеп совершенно.
Волосы у неё были причёсаны короной и блестели, точно пыльное золото, она рассматривала на
свет свои жалобно худенькие руки, — Матвей, идя сбоку, тоже смотрел на прозрачные пальцы, налитые
алою кровью, и думал...
Ситцевая юбка была изорвана, и кровь на ней разного цвета — пятно бурое, пятно жирное,
алое.
Свет «молнии» показался мне желтым и живым, а ее лицо бумажным, белым, нос заострен.
Женщина раздела меня до белья и положила на широкую кровать, и я в ту же минуту заснул. Проснувшись при полном
свете дня, я узнал, что комната моего отдыха была спальня
Ал. Н. Зыбиной.
Темнота уже заметно рассеялась; но не ясный, ведреный день обещало утро; там, с востока, не багрянилось небо, не ложились
алые, золотистые полосы
света, предвестницы теплого солнышка; небо было серо, пасмурно; сизые тучи облегали его отовсюду, суля ненастье и сиверку.
И мудрено ль? Четырнадцати лет
Я сам страдал от каждой женской рожи
И простодушно уверял весь
свет,
Что друг на дружку все они похожи.
Волнующихся персей нежный цвет
И
алых уст горячее дыханье
Во мне рождали чудные желанья;
Я трепетал, когда моя рука
Атласных плеч касалася слегка,
Но лишь в мечтах я видел без покрова
Всё, что для вас, конечно, уж не ново…
Мышиным огнем называется также древесная гнилушка, издающая по ночам фосфорический
свет.], тускнеет заря на небе, ярко разгораются купальские костры, обливая красноватым
светом темные перелески и отражаясь в сонных водах
алыми столбами…
Тронь теми грабельками девицу, вдовицу или мужнюю жену, закипит у ней ретивое сердце, загорится
алая кровь, распалится белое тело, и станет ей тот человек красней солнца, ясней месяца, милей отца с матерью, милей роду-племени, милей
свету вольного.
И вырезался из-за черной, как бы ощетинившейся, лесной окраины золотистый луч солнышка и облил ярким
светом, как снег, белое платье красавицы и заиграл переливчатыми цветами на синем кафтане и шелковой
алой рубахе Алексея.
К празднику прибавка —
тыши.
Тариф.
Эх,
и заведу я себе
тихоокеанские галифища,
чтоб из штанов
выглядывать,
как коралловый риф!»
А Надя:
«И мне с эмблемами платья.
Без серпа и молота не покажешься в
свете!
В чём
сегодня
буду фигурять я
на балу в Реввоенсовете?!»
На стенке Маркс.
Рамочка
ала.
На «Известиях» лежа, котёнок греется.
А из-под потолочка
верещала
оголтелая канареица.
Яркий
свет костра снова освещал пещеру. У самого огня лежал юный путник, спасенный Керимом. Юноша все еще не пришел в чувство. Высокая белая папаха с атласным малиновым верхом была низко надвинута на лоб… Тонкий прямой нос с горбинкой, полураскрытый
алый рот с жемчужной подковкой зубов. Длинные ресницы, черные, сросшиеся на переносице брови подчеркивали белизну кожи. Лицо казалось воплощением строгой юношеской красоты.
Бог может послать Ангела Своего Валаамовой ослице, опалить огнем и
светом Своего явления окаянного грешника, может настигнуть на пути в Дамаск Своего гонителя [Имеются в виду эпизоды Библии: ослица, проговорив человеческим голосом, остановила безумие пророка Валаама (Числ. 22, 23–24); обращение Савла (
ал. Павла) на пути в Дамаск (Деян.
Не до того было Панкратью, чтоб вступиться за брата: двое на него наскочило, один губы разбил — посыпались изо рта белые зубы, потекла ручьем
алая кровь, другой ему в бедро угодил, где лядвея в бедро входит, упал Панкратий на колено, сильно рукой оземь оперся, закричал громким голосом: «Братцы, не выдайте!» Встать хотелось, но померк
свет белый в ясных очах, темным мороком покрыло их.
Свету невзвидел, как из горлышка ее брызнула горячая
алая кровь.
За время сна Андрея Ивановича небо очистилось, и яркие лучи лились в окно. Конфорка самовара и медная ручка печной дверцы играли жаром, кусок занавеси у постели просвечивал своими
алыми розами, в столбе
света носились золотые пылинки; чахлые листья герани на окне налились ярко-зеленым
светом.
Все это происходило еще на рассвете, и заря уже чуть
алела —
свет уже чуть пробивался в окна.
Но вот на востоке
заалела светлая полоса, она стала расти, расползаться и мало-помалу охватила все небо. Звезды постепенно меркли и исчезали, и наконец показался огненный шар, рассыпая по земле снопы золотистого
света.
Хотел погнаться он за ожившим змеем, да оглянулся на княжну — и видит, лежит она на тропинке без памяти, вся
алою кровью забрызгана. Забыл он и чудище, и все на
свете, бросился к Евпраксии, близко наклонился к ней — и крови
алой еще больше стало на голубом сарафане.
— Что тут угадывать, не видать нам свое дитя: заела его видьма Керасивна, и она напустила на
свет эту погоду, а сама теперь летает с ним по горам и пьет его
алую кровку.